Перевод С.В.Петрушанко hammillru@mail.ru, 2006
Он хотел бы, чтобы ты говорила, что он - счастливчик,
настоящий человек, сделавший себя сам;
никакого чувства широкоэкранного предвидения,
никакой половой неповторимости он не способен понять.
Движется старая, старая история,
ты можешь назвать это настоящим грехом;
эх, отпечатай это в паспорте,
наклей и раскрась.
Раскрась историю гордости и предубеждения;
он хочет тайны, а получает вот это:
удар, убивающий поцелуй.
Он думает, что это - ярмарочное состязание,
как-нибудь добыть и съесть пирог,
когда женщины - в своих телах,
а мужчины - повсюду.
Он хочет Рая, от которого у него нет ключа.
Он хочет Забвения. ("... Бэби, мне нужна лишь ты одна.")
То, что он хочет, и то, что ему нужно, - очень разные вещи...
Получается довольно странная философия
при прохождении через эту дрожь словаря,
и удар "быстро поцелуй меня".
Удар, убивающий поцелуй,
и он говорит:
"Бэби, мне нужна лишь ты одна."
Как выстрел из дымящегося дула ружья, но он не таков, он все еще нацелен на успех у публики. На том месте, где котел становится черным от ставок, он поджидает свое истинное призвание. Ты так горяч, что прямо яичница жарится без огня, когда ты идешь по улице, то, что ты имеешь - это секрет, за сохранение которого он бы продал душу. Как выстрел он выложит тебе все свои истории, но то ли это, что интересует конферансье? Как выстрел эликсира молодости твои приобретения акций, одновременно и проклятие, и опора; как выстрел, вроде Флинна, он завяжет свой язык бантиком, чтобы наболтать с три короба о своих истинных чувствах. Ты так горяч, что прямо яичница жарится без огня, когда ты идешь по улице, ты так горяч, что он начинает танцевать танго каждый раз, когда встречает тебя. Как выстрел, он отдастся на твою волю - но то ли это, что интересует конферансье? Интересует конферансье... Как выстрел, как фото папараццо, вылетающее в трубу, его разложение необратимо; на мели он будет принимать свое лекарство, но это не, повторяю, не генеральная репетиция. Ты так горяч, что прямо яичница жарится без огня, когда ты идешь по улице; Вот то место, где, как он надеется, он всегда сможет выкрутиться. Какой же будет шок, когда он споткнется в свете рампы - но то ли это, что интересует конферансье? Давайте поговорим о чем-нибудь другом, давайте поговорим о нас; Давайте поговорим об эгоцентризме; давайте поговорим о сохранении этого. Ты так горяч, что прямо яичница жарится без огня, когда ты идешь по улице; то, что ты имеешь - это секрет, за сохранение которого он бы продал душу. Как выстрел он ублажит тебя всеми своими историями - но то ли это, что интересует конферансье? Как выстрел, он отдастся на твою волю - но то ли это, что интересует конферансье? Какой же будет шок, когда он споткнется в свете рампы - но то ли это, что интересует конферансье? Давайте поговорим о чем-нибудь другом, давайте поговорим о нас; Давайте поговорим об эгоцентризме; давайте поговорим о сохранении этого.Примечание
In like Flynn (вроде Флинна) - разговорная идиома, обозначающая способность так заболтать человека, что он будет делать то, что тебе нужно. Возможно, связано с именем скандально известного австралийского актера Эррола Флинна или успешного американского политтехнолога Эдварда "Босса" Флинна.
Любил я Шум, электрическое дыхание; Шум заполнял пустоту, грохотал в пустоте. Шум, начисто срывающий газету со стены, шум, ломающий каменную кладку как отбойник, на острие звука, никогда не прекращающаяся волна, и душа, и сердце накачивают меня бодростью, меня бодростью, меня бодростью. Любил я Шум, встряска до основания; это - то, для чего предназначен Шум. Ничего из ничего не появляется, кроме того, что мы оставляем позади в заградительном огне, под дребезжание шарманки. Я захвачен моментом, ночная езда с вытаращенными глазами, и душа, и сердце накачивают меня жизнью, меня жизнью, меня жизнью. И в нахлынувшей тишине мои руки обхватили меня, я сдерживаю дыхание, нетерпеливый из-за тьмы перед зарей... Только с рассветом откроется занавес, появится земля в предостерегающем шелесте Шума, шторма. Любил я Шум, электрическое дыхание, Шум заполнял пустоту; Любил я Шум, любил я жар - импульс накачки, что бил по запалу. Заявление о намерениях, изначальный план - Шум - в храме, Шум - вышел на волю; стрелка - на предельном значении, крещендо в хоре... Да, и душа, и сердце накачивают меня огнем, меня огнем, меня огнем. Любил я Шум, я испил свою дозу; Шум - со мною до сих пор. Любил я Шум, и, хотя сейчас он и ушел, но славное эхо Шума до сих пор звучит. Включить питание.
Поцелуй знаменитостей, с этим пора заканчивать; эх, они кишат как мухи, они - как пчелы около горшка с медом. Поцелуй знаменитостей, неужели это никогда не закончится? Ну, ты ведь знаешь, и я знаю, что это одно лишь притворство... Ты подарила это всем, кто был в блеске на подиуме, наманикюренные пальцы сжимают статуэтку. Ты научила нас всех тому, что узнала, будучи на месте миссионера; размахиваешь руками в последней сцене, это могло бы стать поцелуем знаменитостей... С этим пора заканчивать: они кишат как мухи, они - как пчелы около горшка с медом; ты прекрасна, дорогая, но неужели это никогда не закончится? Ну, ты ведь знаешь, и я знаю, что это одно лишь притворство. Они увидели, что ты приехала за тысячу миль, узнали что-то грязное, раскрыв секреты; они не могут поверить, что та щека, которую ты подставила - твоя лучшая сторона; я думаю, они предпочли бы это, когда ты играла роли молодой и глупой. Потому ты доводишь это до предела, берешь это с вершины, трясешь, пока оно не сломается, поймешь ли ты это когда-нибудь? Поцелуй знаменитостей, с этим пора заканчивать: эх, они кишат как мухи, они - как пчелы около горшка с медом. ты прекрасна, дорогая, но неужели это никогда не закончится? О, ты ведь знаешь, и я знаю, что это одно лишь притворство... О, оглянись. Эх, поймешь ли ты это когда-нибудь? Какое-то безумие при создании образа, какая-то методика в твоем загримированном лице; ты получила предупредительный звонок, твое открытое приглашение, ты попала на вечеринку в языческом месте. Это одно лишь притворство. Оттисни и распечатай, оттисни это поцелуй, оттисни... и распечатай; это одно лишь притворство.Примечание
В песне имеется строчка, допускающая двоякое толкование: in missionary position можно понимать как "на месте миссионера", "с точки зрения миссионера" (по смыслу песни - когда актриса играла монахиню-миссионера); так и в прямом, грубом смысле - "в миссионерской позиции".
Деньги - там, где уста, а монеты - на глазах, Тяжелые времена, и ты видишь, что у тебя - затруднения, но этому сложно симпатизировать. Ты рассказываешь целую историю, ты хорошо надуваешь пузырь. Деньги - там, где уста, серебряный язык обмана. Повышай или заткнись. Понижай цену или кричи. Повышай или заткнись. Деньги - там, где уста, и будет ли только десерт? Преступления "белых воротничков" - эх, заключительная речь судьи будет про то, что на самом деле никто не пострадал. Эй, предлагай варенье завтра - а наличные все сделают правильно. Со своей справедливой долей на все, попробуй отрепетировать, что ты будешь проповедовать, когда зазвонит колокол с "Лутины". Эй, положи свои деньги туда, где твои уста, и надейся, что речи денег помогут тебе сбежать из тюрьмы. Мы наслушались пустых обещаний, слегка завуалированные угрозы; мы уже видим цвет денег сейчас - мы уже видим их... О, но мы действительно увидим их, ты обещаешь. Повышай или заткнись. Понижай цену или кричи. Положи деньги туда, где уста. Эх, тебя поймали за многое, но все, что ты получил уплыло за корму яхты. Ты сделал все, чтобы "подмазать" аппарат, ты не допускал нас до "говорильни": полки опустели, когда все закончилось. Эй, ты положил свои деньги не туда, где были твои уста. Ты положил свои деньги не туда, где были твои уста. Ну же, положи деньги туда, где твои уста, хрипящие в канаве. Эх, положи свои деньги туда, где твои уста, со свиньями в канаве. Там, где уста, там, где уста.Примечание
Колокол с "Лутины" - колокол в здании страховой ассоциации "Ллойд"; в него ударяют один раз в случае сообщения об исчезновении корабля и два раза, когда корабль обнаружен; был снят с французского фрегата "Лутина", затонувшего в 1799 году.
Вот это триумф, материальный триумф, массовое потребление и подчинение. Вглубь помещения на полках разместилась самая последняя линейка товаров роскоши. Благоухающий прилавок привлекает загримированных леди безупречным притворством; они продают тебе макет образа жизни, и ты уж лучше купи, потому что ты уже никогда не захочешь уйти. Нации покупателей в исступлении поглощают надежность имен брендов; они борются в продуктовых секциях за экзотические овощи и фрукты, экологически безопасная игра. Неважно, какой валютой ты платишь, потому что все они - одни и те же. И все есть в продаже, все - в продаже, многонациональная поставка товаров в Великом Европейском Универсальном Магазине. Это в продаже, все есть в продаже, ты можешь упаковать это, чтобы взять с собой: от шотландской ткани до испанской кожи, от немецких часов до голландского флюгера. Если у тебя есть деньги, то двери широко открыты, продавцы тут как тут для того, чтобы потакать тебе. В отделе этнических искусств лежит награбленное в нескольких странах, чтобы ты мог украсить свою гостиную. Неважно, какой кредиткой ты платишь, или даже если ты подписываешь чек на свое собственное имя, потому что все они - одни и те же. И все есть в продаже, натуральность гарантирована, контроль качества обеспечен в Великом Европейском Универсальном Магазине. Эй, давай покупай; давай же! В Великом Европейском Универсальном Магазине. О, сейчас шопинг чем-то шокируют тебя; о, закончится ли когда-нибудь шопинг в Великом Европейском Универсальном Магазине?Примечание
В названии песни - явная игра слов: department store - универсальный магазин, однако слово department сокращено до Dept. - обычно используется как сокращение для слов "министерство" или "ведомство". В самом тексте этот Магазин всегда упоминается полным названием с заглавными буквами - дабы показать, что это не просто магазин, а всем магазинам Магазин.
Ты обнаруживаешь, что стоишь в одиночестве - совсем не в блеске, но в изоляции. В Зеленой Комнате все разговоры о праведном негодовании, и ты мог бы с тем же успехом приземлиться в какой-нибудь незнакомой и далекой галактике. Законы понятны без слов на Планете Ковентри. Какую реакцию ты можешь постичь, открыв душу на сцене? Гравитация не так уж сильна, но атмосфера - замораживает; ты сделал несколько серьезных ошибок в тот день, когда толкнул себя в огонь; и части головоломки - взгляни-ка! - это путаница асимметрии. Все углы сглажены на Планете Ковентри. Без направления, вне досягаемости, никому ненужный на обочине; никакую реакцию ты не сможешь постичь, только тишина - с первого ряда, тишина - с последнего ряда, тишина, и ты - открывший душу на сцене... Проснись. Ты воображал, что тебе не нужны мечты: это чужеродное состояние. В Стеклянном Доме мимы подвергаются опасной мутации, и ты мог бы с тем же успехом приземлиться в другой реальности. Все законы нарушены на Планете Ковентри. Без направления, вне досягаемости, никому ненужный на обочине; еще один объект для битья, подсыхающий в доке; безголовый юнец, законченный болван, речь как Гордиев узел; нет никакой реакции на эту страницу, только тишина - с первого ряда, тишина - с последнего ряда, тишина - из суфлерской, тишина - последний крик моды: только тишина и ты - открывший душу на сцене... Ты просыпаешься, и ты - открывший душу на сцене...Примечание
Судя по всему, песня "посвящена" известному университетскому ночному клубу The Planet в английском городе Ковентри. Под Зеленой Комнатой понимается фойе для артистов.
Он полз по священной земле без карты; он шел на подкашивающихся ногах, не оставляя следов, плыл как привидение через казармы разбитых надежд, дышит под водой, все еще бежит сквозь огонь. Четыре всадника везут повозку дома Холокоста, и с каким же чувством истории мы видим наш новый чудный мир, с грязной записью, вытекающей из видеомагнитофона нашего ближнего? Мы научились забывать? Мы научились только забывать? И примитивное варварство спит, но его споры в душе? Никто - не невинен, никто полностью не неуязвим. Мы все еще ждем спасителя, но святых так и нет. Вина лишь в том, что мы выживаем, мы учимся забывать. Ослепленный глаз уставился на чудовище, в которое мы превратились, коричневая мерзость в униформе молчаливого согласия. Потому я произнесу свой тост за Примо, взбирающегося на край бруствера с единственным последним словом-предупреждением: мы должны научиться не забывать. Это больно - вспоминать, но мы должны научиться не забывать. Это тост за Примо, давайте научимся не забывать. Это тост за Примо, простим, но не забудем. Это тост за Примо, давайте научимся не забывать. Одно последнее слово-предупреждение у самого края бруствера. Одно последнее слово-напоминание: мы должны научиться не забывать.Примечание
Песня посвящена Примо Леви (Primo Levi), итальянскому химику, который провел почти год в фашистском концентрационном лагере Аушвиц в Польше. Спасен в начале 1945 года Красной Армией. Вернувшись в Италию, написал целый ряд получивших всемирную известность книг о преступлениях фашизма.